...Перейдем к материям более общим. Дело здесь вот в чем. Понимаете ли, все замыкается в конечном итоге вроде бы на экономику. И в общем, политика по большому счету – есть такая точка зрения, особенно на ней Энгельс настаивал – что политика экономикой определяется и к обслуживанию экономики сводится. Энгельс был известным разработчиком, так сказать, исторического материализма. Так вот, что касается экономики. Существует такой закон. Я не буду сейчас читать пусть короткую лекцию основ энергоэволюционизма – это следующий раз, но экономика имеет такое интересное свойство: по большому счету на уровне большого пространства, на уровне веков и тысячелетий она может только расти и никак иначе.

Когда цивилизация рушится и наступает многовековой разрыв между, скажем, совсем древними цивилизациями Востока и цивилизации античной, греческой, а затем римской – ну, о минойской цивилизации мы знаем очень мало – так вот, когда рухнула древнеегипетская цивилизация, наступили многие и многие века большой разрухи. И, конечно, производительные силы и производственные отношения, и никто не строит таких пирамид, ни никто не умеет так бальзамировать, никакого искусства, никакого знания – да, потерянные. Но проходит время, и в другом месте цивилизация поднимается выше, экономика поднимается выше.

Вот берем условно в 6-м веке кончилась римская цивилизация. Ну, то, что Византия – это нечто совершенно отдельное. Вот она кончилась и началось раннее Средневековье. Где-то начиная с предренессанса… ну, допустим, будем отсчитывать по-простому от большой чумы, от середины 14-го века начинается подъем. И этот подъем с периодическими спадами – то климат, то войны, но недород, понимаете — продолжался и продолжается до сих пор. В настоящее время экономика продолжает расти, хотя в развитых странах ей расти незачем, потому что с точки зрения человеческой, гуманитарной, потребительской, простой абсолютно незачем менять модели автомобилей, если модель 5-летней давности ничем не хуже нынешней. Моды абсолютно глупы, потому что люди перестают носить вещи (у кого средства позволяют), которые еще замечательного качества, но они вышли из моды: не та длина, не та ширина, и вообще, не тот покрой. Это же называется, с жиру бесятся! На кой черт гнать экономику?

Вы знаете, ответ очень многослойный, но ответ главный: экономика устроена таким образом, что если она не будет расти хотя бы на пару процентов в год, то капиталист перестанет получать свою прибыль, и тогда все начнет оседать и рушиться. Вот на этом перегреве неостановимом построена вся экономическая структура современной западной цивилизации. Ну, не только западной. Там у них отдельные вещи, наша нам немного проще, немного известней, немного понятней. То есть она будет продолжать расти и хоть ты тресни! Хотя она будет заниматься тем, что перекрашивать зеленое в красное, а красное в зеленое и прочее; будет изобретать 148 сортов мороженного, и тем не менее, она будет расти.

Но одновременно растет научно-техническая база, одновременно совершенствуются технологии, одновременно роботы делаются все более умелыми, а искусственный интеллект… слушайте, от десятилетия к десятилетию создание искусственного интеллекта, причем самообучающегося, прогрессирует так, что немного страшно думать о будущем – лет эдак через 100, а, может быть, и 50. Фактом остается, что экономика будет расти, потому что иначе никак.

А людей все больше и больше оказывается лишних. Большинство людей сегодняшней развитой западной цивилизации не являются необходимыми для поддержания экономики, для поддержания производства. Им придумываются разнообразные занятия… Как меня поразило в первый раз и поражает до сих пор – когда прилетаешь в аэропорт JFK – Кеннеди в Нью-Йорк, ты видишь там служителей или служительниц, которые объясняют, что вот эти 5 человек из длинной змейки межу этими ремешками толпы должны пройти сюда, остальным сюда, остальным – стоять, а вот эти 3 — пройти теперь сюда… Как будто есть идиот, который пойдет в самую длинную очередь вместо того, чтобы предпочесть ей короткую. Это, понимаете, изыскиваются рабочие места, чтобы они получали какие-то деньги, чтобы они не становились наркоманами, проститутками, какими-то беспризорниками и вообще маргиналами. Но их будет все больше и больше, потому что им некуда деваться.

То есть существует верхний класс людей, деловаров, простите – олигархов, простите – промышленников, простите — финансистов, владельцев, которые всем владеют. И они начинают владеть все большей долей общественного добра.

Разрыв последние лет 15 между бедными и богатыми увеличивается, чего не было более ста лет однако, заметьте – увеличивается, он, разрыв. Так вот, это люди очень энергичные, очень предприимчивые, при этом они могут быть жестокими, бессовестными, какими угодно, но у них чутье какое-то есть, напор у них есть, жадность к жизни есть. Как правило, это люди высокого витального уровня.

Когда Фолкнер писал своего Сноупса импотентом в своей трилогии «Деревушка», «Город», «Особняк», то в общем, это была анонимная, совершенно неправильная по сути, лобовая метафора, но мы сейчас не о Фолкнере, а только для тех, кто это читал и помнит… Бог с ним. Так вот, это люди, которые останутся. И заметьте в последние времена постоянного сокращения населения, очень низкой рождаемости именно у этой прослойки населения детей сравнительно много. Вот эти роды не сокращаются. Там получается больше, чем 2,15 — совсем точно – так 14 сотых – ребенка на женщину. Они останутся, они и будут рулить.

Кто еще нужен? «Мозговики» нужны, потому что как ты ни развивай искусственный интеллект, но креативные качества человеческих мозгов будут, видимо, достигнуты искусственным интеллектом еще не сразу, да и потом пригодятся. Не просто так Вселенная эти мозги из атомов, которым 4,5 в среднем миллиарда лет, скобминировала.

А вот то, что все остальное – это будет что? А вот это будет классический римский плебс: хлеба и зрелищ. Им не нужно образование, им нечего в жизни добиваться. Они будут получать свою пищу, свое жилье, свои тряпки, свои развлечения. У них будет своя – уже есть – поп-культура, своя псевдолитература, своя псевдомузыка и так далее. Они будут как-то тихо вырождаться и исчезать. В общем и целом они не нужны. У них будет какой-то самый низ для исполнения самых черных работ, эдакие, понимаете ли, мухтары, мусорщики. Ниже мухтаров только, помнится, парии были по индийской кастовой системе.

Это не Герберт Уэллс. Уэллс был гений, стихийный гений. Иногда он предвидел то, что невозможно было просчитать. Но оно к этому все идет.

И чтобы было понятней – написано об этом, любой может прочитать; что-то год назад зашла об этом речь, потом опять забыли – в 1968 году в Америке, разумеется, проклятой, Джон Кэлхун, этолог – главной его специальностью было изучение поведения животных, морали животных, если можно так выразиться – заложил свой опыт, который стал самым знаменитым из того, что он сделал. Он работал с крысами и с мышами. Опыт, который получил название «Вселенная-25». Почему 25? Потому что это 25-й аналогичный опыт, который окончился примерно тем же, чем оканчивались предыдущие 24.

Опыт заключался в том, что был создан такой бокс, вольер, который представлял из себя мышиный рай. Он был где-то примерно 2,7 на 2,7 метра и что-то около полутора – помнится, типа 1,37 метра в высоту. Мыши из него выбраться не могли. Он был разделен – я сейчас не помню – допустим, на 48 секторов. И были там гнезда, куда можно было забраться по решеточке, по стерженьку наверх. Там были автопоилки, там были автокормушки. Там не было никакого недостатка в пище, причем пища была хорошая, калорийная, витаминная, которую мыши любят так же, как, знаете, кошки и собаки любят некоторые виды своего корма. И туда было выпущено 4, помнится, пары 48-дневных мышей. Почему имеет смысл 48 дней? Потому что приблизительно, помнится, в 30-35 дней у мышей – вот эти белые лабораторные – наступает половая зрелость, способность к размножению. А период внутриутробного развития у них дней так примерно эдак 20.

Так вот первые 48 дней они… да больше, больше – по-моему, где-то на 100-й, на 104-й день начали рождаться мышата. Причем это количество в каждые 55 дней удваивалось и прочее. Потом, когда это достигло несколько сотен особей, они стали размножаться медленнее. А в результате через приблизительно 1,5-2 года стали происходить интересные вещи. Там могло прокормиться порядка 3,5 тысяч мышей. Для этого хватало места, пищи, воды. Но когда их количество достигло – а заметьте, пространство крайне небольшое: меньше чем 3 на 3 метра, а в высоту меньше полутора метров – 2 тысяч 200, они перестали размножаться. Оказались вдруг самцы не при делах, потому что сильные самцы держали гарем из 5-10 самок, а масса самцов оказались изгнаны. Их кусали, их изгоняли. Они сбивались где-то в центре покусанные, ничего не могли делать. Они стали раздражительные, а иногда они были совершенно депрессивные.

А потом процесс пошел со страшной силой, потому что самцы, которые, вообще, дрались с другими самцами, что-то они стали делаться какими-то вялыми, конкуренции не было. Не нужно было от хищников спасаться. И тогда самки стали охранять свои участки. Но тогда самки сделались нервные и агрессивные, а иногда самки, знаете, убивали и поедали собственных детенышей, хотя к тому не бывали ничем вынуждены. А потом они стали вообще удаляться куда-то на верхние гнезда. А потом вдруг появились самцы, которых Кэлхун назвал, условно, красивыми. Они даже не пытались бороться за самок. Они вообще ничего не хотели. У них было достаточно пищи, у них было достаточно воды. Они вылизывались, они ухаживали за своей шерсткой, они больше ничем не занимались. И вдруг стало появляться больше самок, которые вообще больше не хотели размножаться в этих идеальных условиях.

И по прошествии где-то 4-х примерно лет – где-то в 72-м году он прекратил этот опыт – они перестали размножаться вообще. Средний возраст оставшихся мышей достиг где-то типа 780 дней, что соответствует возрасту примерно 77 лет у человека. А потом они все стали вымирать. Опыт был прекращен, когда осталось то ли 22 самца, то ли 7 самок, то ли, наоборот, 22 самки, 7 самцов. Всё, сдохла эта самая популяция в идеальный условиях. Более того, когда на стадии: самки не хотят размножаться, самцы не хотят самок и ничего – брались пары из этих красивых и одиноких и отсаживались в новый вольер, где было масса места пустого, они уже все равно не размножались, они уже были испорчены.

Это все о нашем времени. Опыт многозначительный до ужаса. Ну, Кэлхун, этологи сочли, прежде всего, что это в условии такой страшной скученности, городской скученности живые существа перестают размножаться, что и к людям относится. Падает рождаемость.

Здесь есть еще одна вещь… Кстати, об энергоэволюционизме и экономике. Экономика должна расти и растет, и энергопреобразование окружающей среды, попросту говоря, перелопачивание окружающей материи от начала Вселенной постоянно растет и ускоряется. А вот людей для этого требуется все меньше. И, к сожалению, – а для нас, я думаю, это никакая не утопия, это никакие не художественные домыслы и метафоры – это то, как все идет.

К сожалению, сейчас население Земли уже не первые десять лет сокращается там, где оно имеет приличные условия для жизни. Это относится не только к европейцам. Когда представители иных рас попадают в аналогичные условия, через какое-то время они также перестают размножаться – их делается мало. Но, поскольку люди все-таки не мыши. У них голова больше, они разговаривают, они подыскивают аргументы для своих поступков и они очень редко читают того же Блеза Паскаля и очень редко пытаются осмыслить одну из его максим: «Ветвь не в силах постичь, что она лишь часть дерева». Человек не в силах постичь, что он лишь часть человеческого социума, а человеческий социум лишь часть Вселенной. Ну, как-то большинству людей представить это очень трудно.

Это к тому, что люди делаются лишние, большинство людей подавляющее, для перелопачивания упомянутой энергии. И тогда у нас будет – что? — я возвращаюсь и повторяюсь, — у нас будет верхняя прослойка, которая будет рулить, владеть, командовать, у нас будет при ней прослойка «мозговиков», которые будут изобретать, контролировать, следить. У нас будет нижняя прослойка, потому что всегда может оказаться, что выносить горшок вручную легче, чем выносить горшок автоматически. Это, безусловно, неудачный пример, после изобретения ватерклозета и канализации, но вы понимаете – что-нибудь в таком духе.

Вся серединная часть будет никому не нужна. И, в принципе, она обречена на исчезновение. Вот, понимаете ли, какой ужас. Да, нас будет меньше. Было же когда-то в разы меньше, ну и опять будет в разы меньше. Пик прошел. Вот когда-то Капица-младший пришел к выводу, что человечество теперь будет уменьшаться, носился со своим выводом, но большого внимания почему-то к себе не привлек. А ведь мысль была совершенно верная, и более того, на мой взгляд, совершенно простая, эдакое эмпирическое, понимаете ли, наблюдение.

Вот здесь опять встает расовый вопрос, потому что представители разных рас наделены, если брать в среднем, разным темпераментом, разным интеллектом и разной реакцией на внешние раздражители. Я повторяю, это в среднем. Во-вторых, это ни в коем случае не должно восприниматься как то, что одна раса хуже, а вторая лучше – нет, мы говорим о разнице.

Такая разница есть, и тогда получается у нас, что желтые – китайцы, японцы, корейцы – они в среднем интеллектуальнее белых, они уравновешеннее. У них в среднем дня на три дольше период внутриутробного развития, заметьте, и они более склонны, скажем так, к мирному и дипломатическому разрешению конфликтов. При этом, если дело доходит до дела, то от винта! Лучшими бойцами Гражданской войны были даже не латышские стрелки, а были китайцы – вчерашние прачки, вчерашние дорожные рабочие и так далее.

Что касается африканцев, то там, наоборот, на несколько дней, например, на 3 дня, период внутриутробного развития короче, чем у европейцев, уровень половой зрелости на сколько-то недель в среднем раньше, чем у европейцев, а у европейцев раньше, чем у азиатов. И бОльшая склонность к силовому, лобовому, агрессивному разрешению конфликтов.

Я повторяю: все это в среднем. Вот в среднем будет происходить некое – это не селекция – изменение всего человеческого состава. Но, понимаете, еще Чарльз Дарвин с сегодняшней точки зрения был отчаянный расист – Чарльз Дарвин, который – теория эволюции, происхождение человека, борьба видов за существование – полагал, что африканская раса должна исчезнуть. Ну, сейчас об этом расистском заблуждении не принято упоминать, это мы так… Но если посмотреть на то, что происходит сейчас в мире, то мы видим очень интересные логические обоснования, очень интересные аргументы, которыми обставляются самоуничтожение и самоисчезновение народа, культуры и так далее. Ну, слово «раса» уже столько скомпрометировано на самом деле, что его уже невозможно произносить. После истории Третьего рейха, после Второй мировой войны слово «раса» может иметь только, как скажут сейчас, негативные коннотации, ну, короче, нехорошо. Ну хорошо, давайте употреблять какое-нибудь другое слово, это вообще вычеркнем. Это не суть. И когда говорят о равенстве всех видов сексуальных отношений — на здоровье! Но в результате этого равенства происходит разрушение семьи и усугубляется падение рождаемости. То есть это аспект выморочного периода в истории цивилизации, вот, понимаете ли, как.

Когда говорится – ну, святые же слова, под ними нельзя не подписаться! – что каждый человек имеет права искать убежища от угрозы своей жизни и жизни своей семьи, которой он подвергается на родине, в любой стране, и пользоваться там правом убежища, — вы знаете, никто не посмеет возразить. Но по-простому это означает переселение Африки в Европу. И добро бы еще только переселение. Но когда говорится о равенстве всего на свете и предоставить в первую очередь…

У людей другая ментальность. Ну, они жили в Африке в других условиях. И они со свой точки зрения то, что они видят, воспринимают так, что совершенно можно этих людей… ну, дать по морде, кого-то изнасиловать, у кого-то что-то взять – ну, почему же нельзя? То есть, если мы имеем в традиционных (они же архаичные) обществах расслоение людей на, условно, аристократов и холопов, где аристократ может больше, а холоп должен подчиняться. И вот они попадают в условия, где им подчиняются, где им не дают сдачи, их кормят и прочее. Автоматически они ощущают аристократами себя и относятся так, как в их представлении полагается относиться аристократам к холопам. Это один из аспектов схлопывания, понимаете, опять же, цивилизации.

И когда говорят о ценностях, это не ценности, я повторяю – то, в результате чего исчезает культура, народ, цивилизация – это не ценности, это чума – ну что вы! – это совершеннейшие бациллы. И что ужасно, что Запад и Европа идут в этот овраг разными путями, но, в общем и целом, к одному, хотя по-разному. Вот на Западе элита – чуть раньше, чуть позже – она будет жить в охраняемых поселках, потому что иначе никак нельзя, ну а плебс пусть разбирается со своими проблемами сам. Ну и у нас происходит примерно то же самое. На Западе растет разрыв между самыми богатыми и самыми бедными, и у нас растет, хотя вроде бы по другими причинам.

Российская элита испытывает сильнейшее стремление быть интернациональной и глобальной. И западная элита уже давно такова. Россия хотела бы все-таки влиться в братскую семью, ну, или хотя бы растворить границы на бывшем пространстве РСФСР, а если еще включить в себя бывший демократический лагерь и прочее. И Запад делает, в общем и целом, то же самое. Так что все, что можно сказать: не верьте словам – верьте только делам. Если в результате дел жизнь делается хуже, людей рождается меньше, цивилизации приходит конец, то все речи, которыми сопровождаются эти процессы, являются наглой и циничной ложью. Но одни лгут из убеждений или из глупости беспросветной. А вторые лгут с целью того, что они на этом делают свое бабло.

Вот такая горестная история. Простите ради бога, что это получилась целая лекция на 20 минут, но хотелось бы, чтобы мы все жили в своих потомках, детях, внуках, правнуках, в своей культуре и своей цивилизации. Потому что каждый должен иметь право, что мы все друг другу давайте пожелаем.